Мои дорогие мужчины [= Наперекор волне ] - Нора Робертс

– Поверь, я обдумываю эту идею с того момента, как ты огрела меня блюдом для фруктов. Итак, ты едешь по своей воле или я должен накачать тебя снотворным?

– Пожалуйста, оставь меня в покое…

– Анна! – Кэм опустил голову и прижался лбом к ее лбу. – Не проси меня об этом, потому что я вряд ли смогу жить без тебя. Рискни, брось кости! Поедем со мной.

– Ты сейчас просто обижен, ты злишься, – неуверенно сказала она. – И поэтому думаешь, что, рванув в Вегас и заключив этот необдуманный брак, решишь все проблемы.

Кэм осторожно взял ее лицо в ладони. Слезы сверкали в ее глазах, и он знал, что упадет на колени, если они прольются.

– Если ты скажешь, что не любишь меня, я тебе не поверю.

– О, Кэм, я люблю тебя, но есть вещи, которые я не смогу пережить. Я должна быть честной сама с собой, иначе… Ты и так уже разбил мое сердце.

– Я знаю, – он прижался губами к ее лбу. – Я знаю. Я был близорук, эгоистичен, глуп. И черт побери, напуган до смерти! Я боялся себя, тебя, всего, что происходило с нами. Я знаю, что все испортил, но почему ты не хочешь дать мне еще один шанс?

– Дело не в шансах. Надо быть реалистичными и признать, что мы хотим совершенно разных вещей.

– Я только сегодня наконец понял, чего хочу. Но сначала скажи мне, чего хочешь ты.

– Я хочу дом.

«У меня есть дом для нее», – подумал Кэм.

– Я хочу выйти замуж.

«Разве я только что не сделал ей предложение?»

– Я хочу детей.

– Сколько?

Ее слезы мгновенно высохли, и она оттолкнула его.

– Это не повод для шуток!

– Я не шучу. Я подумывал о двоих, может быть – троих. – Анна уставилась на него огромными изумленными глазами, и уголки его губ дернулись. – Ага! Теперь боишься ты, так как начинаешь понимать, что я серьезен!

– Но ты… ты же вернешься в Рим… или не знаю куда, как только сможешь.

– Мы можем поехать в Рим – или не знаю куда – в наш медовый месяц. Парня не возьмем. Это мое условие. Я мог бы время от времени принимать участие в гонках. Просто чтобы не потерять форму. Но главное – я не собираюсь бросать судостроительный бизнес. Конечно, он может лопнуть. Тогда ты останешься с мужем-домохозяйкой, который до смерти ненавидит домашнюю работу.

Анна хотела сжать виски, но Кэм все еще держал ее руки.

– Я не могу думать…

– Тем лучше. Тогда просто слушай. Анна, твой побег прожег во мне дыру. Я бы никогда не признался, но эта дыра была во мне. Большая, сквозная. И я понял, что больше не смогу жить по-прежнему.

Кэм снова прижался лбом к ее лбу.

– Знаешь, что я делал сегодня? Я строил яхту. И мне было хорошо. А потом я вернулся домой – в единственный дом, который когда-либо имел, – и чувствовал, что это правильно. У нас было семейное собрание, и мы решили подать в суд на страховую компанию и защитить доброе имя отца. Между прочим, я разговаривал с ним…

Анна просто таращилась на него, хотя голова ее бешено кружилась.

– Что? С кем?!

– С моим отцом. Мы разговаривали с ним… три раза… после того как он умер. Надо сказать, он неплохо выглядит…

У нее перехватило дыхание.

– Кэм!

– Да, да, – он ухмыльнулся. – Мне необходима консультация психиатра. Но мы можем поговорить об этом после. Не сбивай меня. Я рассказывал тебе, чем занимался сегодня, так?

Очень медленно она кивнула.

– Да.

– После собрания Фил неудачно пошутил насчет моего отношения к тебе, пришлось его отколотить. Вернее, мы немного поколотили друг друга… И это тоже было здорово! Потом я поговорил с Сетом обо всем, хотя, конечно, должен был сделать это раньше. Но главное – я выслушал его, и мы посидели немного… Анна, это тоже было здорово! И правильно.

Она слегка улыбнулась.

– Я рада.

– И это еще не все! Когда я сидел там, я понял, что именно здесь мое место, единственное место, где я хочу быть, где мне необходимо быть. И не хватало только тебя. Поэтому я приехал за тобой. – Кэм ласково коснулся губами ее лба. – Я хочу отвезти тебя домой, Анна.

– Я думаю, мне надо присесть.

– Нет! Я хочу, чтобы у тебя подкосились ноги, когда я скажу, что люблю тебя. Ты готова?

– О Боже!

– Я всегда был очень осторожен. Никогда не говорил ни одной женщине, что люблю ее… кроме мамы. И ей я недостаточно часто говорил это. Анна, если ты рискнешь, я буду говорить тебе о любви столько, сколько ты сможешь слушать.

Она судорожно вздохнула.

– Но я не хочу выходить замуж в Вегасе!

– Ну вот, испортила все удовольствие… – Кэм следил, как зарождается ее улыбка, затем поцеловал Анну в губы, и ее вкус сразу успокоил всю его боль. – Господи, как же я скучал по тебе! Больше не исчезай.

– Но ведь это образумило тебя… – Анна крепко обняла его. – Кэм, ты, кажется, хотел мне что-то сказать. Так вот, я хочу это слышать! Прямо сейчас.

– Я люблю тебя. И это чертовски прекрасно – любить тебя. Не могу поверить, что упустил столько времени.

– Меньше трех месяцев, – напомнила она.

– Слишком много времени! Но ничего, мы наверстаем.

– Я хочу, чтобы ты отвез меня домой, – прошептала Анна. – Но только – после… Кэм чуть отстранился, склонил голову.

– После чего? – спросил он, поднимая ее на руки, и она рассмеялась.

Осторожно прокладывая путь среди обломков и разбросанных фруктов, Кэм отшвырнул ногой банан.

– Ты знаешь, не могу понять, почему всегда считал брак чем-то страшно скучным?

– Наш брак не будет скучным. – Анна поцеловала его разбитую голову. Ссадина еще немного кровоточила. – Обещаю!